Буддизм

Моя сегодняшняя тема - буддизм. Я не буду пересказывать его долгую историю, которая началась 2500 лет назад в Бенаресе, когда непальский принц Сиддхартха, или Гаутама [1], рожденный стать Буддой, привел в движение колесо дхармы, провозгласил четыре благородные истины и восьмеричный путь [2]. Я расскажу о главном в этой самой распространенной из мировых религий. Первоосновы буддизма просуществовали без изменений с V века до рождества Христова вплоть до нашего времени; от эпохи Гераклита, Пифагора, Зенона до того момента, когда доктор Судзуки [3] истолковал основы буддизма в Японии. Первоосновы буддизма не претерпели изменений. Эта религия включает в себя мифологию, астрологию, заимствованные верования, магию, но из-за сложности стоящей передо мной проблемы я ограничусь разговором лишь о том, что есть общего у разных буддийских сект. Эти секты можно объединить в хинаяну, или в „Малую колесницу" [4].

Рассмотрим прежде всего вопрос о жизнеспособности буддизма. Можно найти исторические объяснения этой жизнеспособности, но такие объяснения будут случайными или, скажем так, спорными, уязвимыми. Я считаю, что тому есть две причины. Первая заключается в религиозной терпимости буддизма. Эта странная терпимость не ограничена определенными эпохами, как бывало с другими религиями: буддизм всегда отличался терпимостью.

Буддизм никогда не прибегал к огню и мечу, никогда не считал, что огонь и меч способны убедить. Когда Ашока [5], император Индии, принял буддизм, он никому не пытался навязывать свою новую религию. Настоящий буддист легко может стать лютеранином, методистом, пресвитерианцем, кальвинистом, синтоистом, может исповедовать католицизм, даосизм, быть сторонником ислама или иудейской религии. И наоборот: христианину, иудею, мусульманину это возбраняется.

Религиозная терпимость буддизма - это не слабость его, а исконная его черта. Буддизм был прежде всего тем, что мы называем йогой. Что значит слово „йога"? Это слово мы произносим, когда говорим „иго", и восходит оно к латинскому „yoga". „Иго" - это дисциплина, которой подчиняет себя человек.

Затем, если мы постараемся понять, чему именно учил Будда на той первой проповеди в Оленьем парке Бенареса [6] 2 тыс. лет назад, мы сможем понять буддизм. Однако речь, пожалуй, идет не о том, чтобы понять, а о том, чтобы глубоко прочувствовать его, прочувствовать душой и телом; хотя, впрочем, буддизм не принимает реальности ни тела, ни души. Позже я попытаюсь это объяснить.

Но есть еще одна причина. Буддизм очень требователен к вере. Это естественно, так как всякая религия является проявлением веры. [...] Что значит быть буддистом? Быть буддистом - не значит понимать буддизм, потому что понять можно за несколько минут; быть буддистом - значит чувствовать четыре благородные истины и восьмеричный путь. Мы не будем вдаваться в подробности восьмеричного пути, поскольку это число восходит к индуистской традиции деления и подразделения, но займемся четырьмя благородными истинами.

Кроме них существует легенда о Будде. Мы можем усомниться в этой легенде. У меня есть друг японец, дзэн-буддист, с которым я провожу долгие и дружеские дискуссии. Как-то раз я сказал ему, что верю в историческую реальность Будды. [...] Я спорил с этим моим другом-буддистом (я не уверен в том, что я - христианин, и уверен в том, что не буддист) и говорил ему: „Почему бы не поверить в принца Сиддхартху, который родился в Капиловасту за 500 лет до христианской эры?" Он отвечал мне: "Потому что это совершенно не важно. Важно верить в Учение". Он добавил, думаю, больше по интуиции, чем по разумению, что верить в историческую реальность Будды или интересоваться ею все равно, что путать изучение математики с биографией Пифагора или Ньютона. Одна из тем медитации, принятая монахами китайского или японского монастыря, состоит в том, чтобы сомневаться в существовании Будды. Это одно из тех сомнений, которое нужно внушать себе, чтобы достичь понимания истины.

Другие религии требуют от своих приверженцев большей доверчивости. Если мы христиане, то должны считать истинным, что одна из трех ипостасей бога снизошла до человеческого облика и была крещена в Иудее. Если мы мусульмане, то должны считать истинным, что нет бога, кроме аллаха, и Мухаммед - пророк его. Но мы можем быть истинными буддистами и отрицать существование Будды; скажем так, мы можем думать, должны думать, что наша вера в реальность его не важна - важно верить в учение. Безусловно, легенда о Будде так красива, что мы непременно расскажем о ней.

Французы с особым усердием занимались изучением легенды о Будде. Их вывод таков: биография Будды - это ряд событий, происшедших с одним-единственным человеком за короткий промежуток времени. Эти события могут быть теми или иными. Легенда же о Будде восхищала и продолжает восхищать миллионы людей. Именно легенда вдохновила на создание стольких прекрасных картин, скульптур, поэм. [...]

Легенда о Будде носит просветительский характер, и веры в нее не требуется. [...] Она начинается на небесах. Там обитает существо, которое на протяжении столетии, мы можем сказать буквально, на протяжении бесконечного числа столетий, накапливает добродетели, покуда не осознает, что в своем ближайшем перерождении станет Буддой.

Это существо выбирает материк, где ему родиться. Согласно буддийской космогонии, мир расчленен на четыре треугольных материка, в центре находится золотая вершина - гора Меру. Существо рождается на территории того материка, который соответствует Индии. Оно выбирает век, когда ему родиться, выбирает касту, выбирает мать. А теперь - земная часть легенды. Живет царица по имени Майя. Майя означает "иллюзия". Царице снится сон, в котором с ней происходит случай, кажущийся нам необычным, но для индусов он таковым не является.

Итак, однажды царица, жена Царя Шуддходаны, видит сон: белый слон о шести бивнях, который бродил по золотым горам, вошел к ней в правый бок, не причинив ей боли. Она просыпается, царь призывает своих астрологов, и те объясняют ему, что царица произведет на свет сына, который будет либо властелином мира, либо Буддой - Бдящим, Просветленным - существом, которому предназначено спасти род человеческий. Царь выбирает первую судьбу: он желает видеть своего сына властелином мира. [...]

Царь призывает жрецов-брахманов, и царица рожает без боли [7]. Священное дерево бодхи склоняет свои ветви, чтобы помочь ей. Ребенок рождается в сорочке и, родившись, делает четыре шага: на север, на юг, на восток, на запад и рычит по-львиному: „Я - несравненный, это будет мое последнее перерождение". Индусы верят в бесконечное число предыдущих перерождений. Принц растет: вот он уже лучший стрелок, лучший наездник, лучший пловец, лучший атлет, лучший каллиграф, он побивает всех мудрецов (здесь мы можем вспомнить сюжет о Христе и книжниках). В шестнадцать лет он женится.

Отец знает - ему об этом сказали астрологи, - что его сыну угрожает опасность стать Буддой - человеком, который спасет род людской, если он сможет познать четыре вещи: старость, болезнь, смерть и аскетизм. Он заточает своего сына во дворце, дарит ему гарем; число женщин я не назову, поскольку оно обусловлено тягой к преувеличению, столь свойственному индусам. Впрочем, отчего же не назвать: их было восемьдесят четыре тысячи.

Принц живет счастливой жизнью; он не знает, что в мире есть страдания, так как от него скрывают старость, болезнь и смерть. В назначенный день он выходит к своей парадной колеснице через одну из четырех дверей прямоугольного дворца. Предположим, из Северных ворот. Он делает несколько шагов и видит существо, отличное от всех тех, которых он видел до сих пор, Это существо скрюченное, сморщенное, безволосое. Оно едва передвигается, опираясь на палку. Принц спрашивает, кто этот человек, если только это человек. Возница отвечает ему, что это - старик и что все мы такими будем, если только будем жить.

Смущенный принц возвращается во дворец. Через шесть дней он снова выходит из дворца - через Южные ворота. У решетки он видит человека еще более странного, с изъеденным и обескровленным проказой лицом. Он спрашивает, кто этот человек, если только это действительно человек. Это больной, отвечает ему возница; все мы будем такими, как он, если только будем жить.

Крайне встревоженный, принц возвращается во дворец. Шесть дней спустя снова выходит и видит человека, который кажется ему спящим, но цвет его кожи лишен признаков жизни. Его несут другие люди. Принц спрашивает, кто это. Возница отвечает ему, что это мертвец и что все мы будем такими, как он, если только проживем долго.

Принц в отчаянии. Три чудовищные истины открылись ему: истина старости, истина болезни, истина смерти. Он выходит в четвертый раз. Видит человека, почти нагого, чье лицо исполнено спокойствия. Спрашивает, кто это. Ему отвечают, что это - аскет, человек, который от всего отказался и который достиг просветления.

Принц, живущий такой насыщенной жизнью, решается все бросить. Согласно буддийской доктрине, аскетизм - один из возможных способов просветления, но сперва следует вкусить жизни. Согласно доктрине, не следует начинать, отказываясь от всего. Необходимо испить чашу жизни до дна, а затем разочароваться в жизни, но не без знания о ней.

Принц решает стать Буддой. В это мгновение ему сообщают новость: его жена, Хасодхара, родила на свет сына. Он восклицает: "Цепи накинуты". Это означает, что сын привязывает его к жизни. Поэтому ему дают имя Цепь. Сиддхартха приходит в свой гарем, смотрит на юных и прекрасных женщин и видит их уродливыми и больными проказой старухами. Принц идет в покой своей супруги. Она спит. Она держит ребенка на руках. Принц собирается поцеловать ее, но понимает, что если поцелует ее, то не сможет уйти, и уходит.

Он ищет учителей. Тут начинается та часть биографии, которая может и не быть легендарной. Для чего изображать его учеником тех, кого он затем оставит? [8] Учителя обучают его аскетизму, в котором он долгое время упражняется. В конце концов его оставляют посреди поля, тело его неподвижно, и божества, следящие за ним с тридцати трех небес, думают, что он уже мертв. Одно из них, самое мудрое, говорит: "Нет, он не умер; он станет Буддой". Принц просыпается, бежит к находящемуся неподалекy ручью, немного подкрепляется и садится под священной бодхи - под древом Учения [9].

Затем происходят чудесные события, перекликающиеся с евангельским сюжетом борьбы с дьяволом. Дьявола зовут Мара. Это слово слышится в имени ночного дьявола, в слове „кошмар" [10]. Дьявол чувствует, что он властвует в мире, но сейчас ему угрожает опасность, и он покидает свой дворец. Лопнули струны его музыкальных инструментов, высохла вода в его кувшинах. Он торопит свои войска, седлает слона, который насчитывает не знаю сколько миль в высоту, умножает число своих рук, умножает число своих вооружений и идет войной на принца.

Однажды вечером принц сидел под деревом познания - тем самым деревом, которое вместе с ним появилось на свет. Дьявол и все воинство его, состоящее из тигров, львов, верблюдов, слонов и чудовищных воинов, принялись засыпать принца стрелами. Но, долетев до принца, стрелы превращались в цветы. На принца обрушиваются лавины огня, но они образуют у него над головой огненный балдахин. Скрестив руки на груди и находясь без движения, принц погружается в созерцание. Может быть, он и не видит, что подвергся нападению. Принц размышляет о жизни; он приближается к просветлению. Перед заходом солнца дьявол повержен. Длинная ночь созерцания продолжается; когда ночь подходит к концу, Сиддхартха вовсе уже не Сиддхартха. Он - Будда, он достиг нирваны.

Он решает проповедовать учение. Он поднимается: себя он спас, нужно спасти других. Первый раз он проповедует в Оленьем парке Бенареса. Затем следует вторая проповедь, в которой Будда говорит, что все объято пламенем: тела, души, вещи - все горит. [...]

Учение Будды - не обучение аскетизму, поскольку для Будды аскетизм является ошибкой. Человек не должен отказываться ни от плотской жизни - из-за того, что плотская жизнь низка, неблагородна, оскорбительна и болезненна, - ни от аскетизма, который также неблагороден и болезнен. Он проповедует благородный срединный путь (будем придерживаться теологической терминологии). Он достиг нирваны, но живет еще 40 с лишним лет, которые посвящает проповеди. Он мог бы стать бессмертным, однако сам выбирает момент своей смерти, когда у него уже много учеников.

Он умирает в доме кузнеца. Его окружают ученики. Они в отчаянии. Что они будут делать без него? Будда говорит им, что его, в сущности, нет, что он - такой же человек, как и они все, такой же нереальный и смертный, как они сами, но он завещает им свое учение. В этом его принципиальное отличие от Христа. Иисус, по-моему, может сказать своим ученикам, что если они собираются вдвоем, то сам он будет третьим. Будда считает иначе, он говорит им: я завещаю вам свое Учение. Иными словами, в своей первой проповеди он привел в движение колесо дхармы. Затем начинается история буддизма. Событий в ней много: возникновение ламаизма, магического буддизма, буддизма махаяны, или "Великой колесницы", который является продолжением буддизма хинаяны, или "Малой колесницы", распространение дзэн-буддизма в Японии.

По-моему, в буддизме существуют два направления, сходные и почти совпадающие: первое идет от проповедей Будды, ему сейчас обучают в Китае и Японии, оно называется дзэн-буддизмом. Другое - это мифологические напластования, сказки. Интересны некоторые из этих сказок. Известно, что Будда мог творить чудеса, но, так же как и Иисус Христос, он не любил этим заниматься. Чудеса казались ему варварским зрелищем. Я сейчас расскажу историю о сандаловом шарике.

В каком-то индийском городе один купец приказывает вырезать из сандалового шеста шарик. Он кладет его на очень высокую намыленную палку бамбукового тростника. И говорит, что отдаст сандаловый шарик тому, кто сможет его достать. Приходят несколько неблаговерных проповедников, которые тщетно пытаются это сделать. Они хотят подкупить купца, чтобы тот сказал, будто им все-таки удалось достать шарик. Купец отказывается, и тогда к нему приходит младший ученик Будды. Вне этого эпизода его имя не упоминается. Ученик поднимается в воздух, шесть раз облетает шарик, снимает его и вручает купцу. Когда-Будда узнает об этом, то за такую профанацию он изгоняет ученика из общины.

Но Будда и сам творил чудеса. Например, чудо вежливости. В полуденный час Будда должен пересечь пустыню. Каждое из божеств, сидящее на тридцати трех небесах, опускает на него тень. Будда, не желая никому из них отказывать, становится тридцатью тремя Буддами, чтобы каждое из божеств видело сверху Будду, прикрытого опущенной им тенью.

Среди притч о Будде есть одна особо примечательная: притча о стреле. Некий человек ранен в бою и не хочет, чтобы стрелу извлекли из его тела. Вначале он желает узнать имя лучника; касту, к которой тот принадлежал; материал, из которого изготовлена стрела; место, где находился лучник; длину стрелы. Покуда все это выясняют, человек умирает. "Но я, - говорит Будда, - научу извлекать стрелы". В данной притче стрела - это Вселенная. Стрела - это идея нашей личности, всего того, что заключено в нас. Будда говорит, что мы не должны тратить время на бессмысленные расспросы. Например, на расспросы о том, конечна или бесконечна Вселенная. О том, будет ли жить Будда после нирваны или нет. Все это несущественно; важно, чтобы мы извлекли стрелу из нас самих. Речь идет о заклинании зла, о законе спасения.

Будда говорит: "Подобно тому как воды океана имеют лишь один вкус - вкус соленый, так и учение мое имеет лишь один вкус - вкус спасения". Учение, которое проповедует Будда, огромно, как океан, но имеет один лишь вкус - вкус спасения. [...] Буддист может исповедовать любую религию, если одновременно он следует Учению. Важно только лишь спасение и четыре благородные истины: страдание, причина страдания, исцеление страдания и средство его исцеления. Высшая цель - нирвана. Порядок истин не важен. Считают, что они соответствуют древней медицинской традиции, в которой говорится о зле, о диагнозе, о лечении и об исцелении. Исцеление в этом случае и нирвана.

Теперь мы подходим к вещам трудным. К тому, что наш западный разум пытается отвергнуть. Для нас перевоплощение - понятие в первую очередь поэтическое. Дня буддиста перевоплощается не душа, поскольку буддизм отрицает существование души, а карма - особая ментальная структура, способная перевоплощаться до бесконечности. На Западе эта идея связана с именами различных мыслителей, в первую очередь с именем Пифагора. Пифагор узнал щит, с которым он сражался в Троянской войне, но тогда его звали иначе [11]. В десятой книге "Республики" Платона описывается сон солдата по имени Эра. Этот солдат видит души тех, кто перед тем, как испить из реки Забвения, выбирает себе судьбу. Агамемнон выбирает орла, Орфей - лебедя, Одиссей, однажды назвавший себя Никто [12], выбирает судьбу самого скромного и неизвестного среди людей.

У Эмпедокла из Акраганта [13] есть место, где он вспоминает свои прежние жизни. "Я был девушкой, я был ветвью, я был вороном, я был рыбой немой, возникающей из моря". Цезарь связывает происхождение этого понятия с друидами [14]. Кельтский поэт Тольеси говорит, что в мире нет форм, которыми бы он не был: "Я командовал сражением, я был мечом в руке, я был мостом, соединяющим берега шестидесяти рек, я был превращен в водную пену, я был звездой, я был светом, я был деревом, я был словом в книге, вначале я был книгой". У Дарио [15] есть стихотворение - пожалуй, самое прекрасное из его стихотворений, - которое начинается так: "Я был солдат, который спал на ложе царицы Клеопатры..."

Тема перевоплощения занимала большое место в литературе. Мы встречаемся с ней также у мистиков. Плотин [16] говорит, что переродиться из одной жизни в другую все равно что уйти спать на другое ложе, стоящее в соседней комнате. Мне кажется, что у всех у нас однажды было такое чувство, будто мы уже пережили когда-то подобное мгновение в наших предыдущих перерождениях. В превосходном стихотворении Данте Габриэля Росетти [17] "Внезапный свет" читаем: „Я был здесь раньше". Он обращается к женщине, которой обладал - или которой будет обладать, - и говорит ей:

"Ты - моя, и была моей бесконечно много раз и будешь моей целую вечность". Все это напоминает нам столь близкую буддизму доктрину циклов, которую святой Августин оспаривает в "Граде Божием" [18].

Дело в том, что древние историки и пифагорейцы были знакомы с индуистским учением, согласно которому Вселенная состоит из бесконечного множества циклов, измеряющихся в кальпах. Кальпа превышает возможности человеческого воображения. Представим себе железную стену. Она насчитывает шестнадцать миль в высоту, и каждые шестьсот лет ангел протирает ее. Он протирает ее тончайшей тканью из Бенареса. Когда сотрется стена, насчитывающая шестнадцать миль в высоту, пройдет первый день одной из кальп; боги живут столько же, сколько длятся кальпы, и затем умирают.

История Вселенной разделена на циклы, и между этими циклами образуются большие пустоты, во время которых ничего не происходит, во время которых существуют только лишь слова книги Вед [19]. Эти слова - архетипы, из них образуются вещи [20].

Божество Брахма также умирает и возрождается. Существует одна довольно волнующая история о Брахме, который живет в своем дворце. После одной из таких пустот Брахма переродился. Он обходит комнаты, которые стоят совершенно пустые. Он начинает думать о других божествах. По его велению возникают другие боги, и они верят в то, что их создал Брахма, поскольку они не обитали здесь раньше.

Остановимся на этом видении истории Вселенной.

В буддизме нет единого бога; вернее, единый бог может быть, но это не существенно. Существенно то, что наша судьба была предопределена нашей кармой. То, что мне суждено было родиться в Буэнос-Айресе в 1899 г., то, что мне суждено было прочесть вам сегодня вечером эту лекцию, то, что мне суждено было ослепнуть [21], - все это было предопределено моими прежними перерождениями. И именно это называется кармой. Карма, я уже говорил об этом, есть ментальная структура, тончайшая ментальная структура.

Мы плетем и переплетаем нашу карму ежесекундно. Плетут ее не только наши устремления, наши действия, но и наши полусны, наш покой, наша полудрема: мы сами плетем ее постоянно. Когда мы умираем, рождается другое существо, наследующее нашу карму.

Дейссен, ученик Шопенгауэра [22], столь почитающего буддизм, рассказывает, как он встретился в Индии со слепым нищим и сжалился над ним. Нищий говорит ему: "Если я родился слепым, значит, это наказание за те грехи, которые я совершил в прежних перерождениях; то, что я слеп, вполне справедливо". Эти люди приемлют боль. Ганди [23] противился созданию больниц, говоря при этом, что больницы и благотворительные заведения просто-напросто задерживают выплату долга, что не стоит помогать ближним: если они страдают, значит, им суждено страдать, поскольку страдают они из-за вины, за которую они должны расплатиться, и, если я им помогаю, значит, я задерживаю выплату этого долга.

Карма - это жестокое учение, но ему свойственна любопытная арифметическая прогрессия: если моя настоящая жизнь предопределена моей предыдущей жизнью, то эта предыдущая жизнь была предопределена третьей, третья - четвертой и т. д., без конца. То есть буква "я" была предопределена буквой "ю", "ю" - буквой "э", "э" -буквой "ъ", "ъ" - буквой "ь", только у этого алфавита есть конец, но нет начала. [...]

Из шести судеб, которые дозволены людям (некто может быть демоном, может быть растением, может быть животным), самая сложная судьба - быть человеком, и мы должны воспользоваться ею, чтобы спастись.

Будда представляет себе черепаху, живущую в глубине моря, и деревянную колоду, плавающую на его поверхности. Каждые шестьсот лет черепаха высовывает голову из воды, и было бы редчайшим совпадением, если бы она попала головой в отверстие деревянной колоды. Итак, Будда говорит: "Счастье родиться человеком столь же маловероятно, как и удача черепахи, сумевшей попасть головой в отверстие колоды". Мы должны воспользоваться нашим человеческим бытием, чтобы достичь нирваны.

Какова же причина страдания, причина жизни, если мы отрицаем идею бога, если не существует единого бога, создающего универсум? Причину эту Будда называет дзэном. Слово „дзэн" может показаться странным, но давайте сравним его с другими словами, которые мы знаем.

Поразмыслим, к примеру, над волей Шопенгауэра. Шопенгауэр рассматривает „мир как волю и представление". Существует воля, воплощенная в каждом из нас, благодаря которой и происходит представление, образующее мир. У других философов мы имеем дело с этой же идеей, только носит она другое название. Бергсон говорит о жизненном порыве, Бернард Шоу - о жизненной силе, что есть одно и то же. Но существует и различие: для Бергсона и Шоу жизненный порыв - это сила, которой необходимо подчиняться; мы должны и дальше воображать мир, творя его. Для Шопенгауэра, для неясного Шопенгауэра, - и для Будды - мир есть сон: мы должны прекратить воображать его и можем этого достичь с помощью длительных упражнений. Первое из них - это дзэн, который есть страдание. Дзэн порождает жизнь, и жизнь есть - в силу обстоятельств - несчастье. Так что же значит жить? Жить - значит рождаться, стареть, болеть, умирать; и среди прочих бед - одна, тяжелейшая, казавшаяся Будде самой тяжелой бедой, - не быть с теми, кого мы любим.

Затем мы должны отказаться от страстей. Самоубийство не годится, поскольку это поступок страстный. Человек, убивающий себя, навсегда остается в мире cнов.

Мы должны понять, что мир - это кажимость, сон, что жизнь есть сон. Но мы должны это глубоко прочувствовать, подойти к этому пониманию путем мыслительных упражнении. В буддийских монастырях одна из медитаций выглядит так: неофит должен переживать каждый момент своей жизни, полностью отдаваясь ему. Он должен думать: сейчас полдень, сейчас я пересекаю дворик, сейчас я встречу бонзу, и в то же время он должен понимать, что полдень, дворик и бонза - нереальны, так же нереальны, как он сам и его мысли. Потому что буддизм отрицает индивидуальность.

Одно из величайших разочарований - разочарование в индивидуальности. Буддизм совпадает в этом с Юмом [24], Шопенгауэром и нашим Маседонио Фернандесом [25]. Субъекта не существует, существует лишь ряд мыслительных состояний. Если я говорю "я считаю", то я впадаю в заблуждение, поскольку подразумеваю существование какого-то определенного субъекта и затем мышления, плода его деятельности. Следовало бы сказать, подчеркивает Юм, не "я считаю", а "считается", как говорят "моросит". Когда мы говорим "на улице моросит", мы не имеем в виду, что некто производит действие; наоборот, нечто происходит. Точно так же, как употребляется в речи "на улице жарко", "на улице холодно", "на улице моросит", мы должны говорить "считается", "ощущается" и избегать субъекта.

B буддийских монастырях неофиты подчиняются жесточайшей дисциплине. Они могут покинуть монастырь, когда им заблагорассудится. Мария Кодама [26] рассказывала мне , что фамилии никогда не регистрируются. Неофит вступает в монастырскую общину, и его заставляют выполнять тяжелейшие работы. Он ложится спать, а через четверть часа его будят; он должен стирать и подметать, а если он спит, его подвергают телесному наказанию. Таким образом, он вынужден постоянно думать, но не о своих грехах, а о нереальности всего окружающего. Он должен все время упражняться в восприятии мира как нереального.

Теперь мы подходим к дзэн-буддизму и Бодхидхарме. Бодхидхарма был первым миссионером, жил он в VI в. Бодхидхарма переезжает из Индии в Китай и встречается с императором, который принял буддизм; тот перечисляет ему названия монастырей и храмов, сообщает ему число буддистов-неофитов. Бодхидхарма говорит: "Все это принадлежит миру иллюзий; монастыри и монахи так же нереальны, как нереален ты и как нереален я". Затем он погружается в медитацию и садится у стены.

Доктрина достигает Японии и распадается на различные направления. Самое известное из них - дзэн-буддизм. В дзэн-буддизме был найден способ, с помощью которого достигается озарение. Этот способ срабатывает только после ряда лет медитаций. Озарение достигается внезапно: нет и речи о ряде силлогизмов. Истину вы начинаете ощущать вдруг. Этот способ называется сатори [27], и обусловливается он неожиданным событием, которое находится по ту сторону логики.

Мы всегда мыслим понятиями объекта, субъекта, причины, следствия, логики, алогичности; мы должны отказаться от этих категорий. Учителя дзэн-буддизма говорят, что истина достигается неожиданным прозрением, происходящим от алогичного ответа. Неофит спрашивает учителя, кто есть Будда, учитель отвечает: "Кипарис - это огород". Совершенно алогичный ответ, способный открыть истину. Неофит спрашивает, почему Бодхидхарма прибыл с Запада. Учитель может ответить: "Три фунта льна". В этих словах нет аллегорического смысла; содержащийся в них ответ лишен смысла, но нацелен на то, чтобы внезапно разбудить интуицию. Это может быть и удар. Ученик что-либо спрашивает, а учитель может ударить его в ответ. Вот, например, притча о Бодхидхарме, безусловно легендарная.

"Бодхидхарму сопровождал ученик, который задавал ему вопросы, но Бодхидхарма никак не отвечал. Ученик пытался медитировать, и через какое-то время он отрезал себе левую руку и положил ее перед учителем - в подтверждение тому, что хочет стать его учеником. В подтверждение своего желания он намеренно покалечил себя. Учитель, не обратив внимания на это происшествие, которое было, в конце концов, происшествием материальным, т. е. иллюзорным, сказал ему: "Чего ты хочешь?" Ученик ответил: "Я долго искал свой разум и не нашел его". Учитель резюмировал: "Ты не нашел его, так как он не существует". Тогда ученик понял истину: он понял, что его как личности не существует, и понял, что все в мире нереально. В этом приблизительно заключается сущность дзэн-буддизма.

Очень трудно рассказывать о религии, особенно когда ты ее не исповедуешь. По-моему, важно понять, что буддизм - не игра притч, но правила поведения; правила поведения, к которым мы можем прибегнуть и которые не требуют от нас аскезы. В еще меньшей степени они позволяют нам отдаться свободе телесной жизни. Они требуют от нас прежде всего медитации, но медитации не о наших грехах или о пережитой нами жизни.

Одна из тем медитации в дзэн-буддизме - размышление об иллюзорности пережитого. Будь я буддийским священником, я бы думал, что только сейчас я начал жить и вся моя прежняя жизнь была сном, что вся мировая история была сном. С помощью интеллектуальных упражнений мы постепенно высвобождаемся от дзэна. Как только мы поймем, что мы как индивидуальности не существуем, мы перестанем думать о том, что можем быть счастливы или что наш долг - сделать себя счастливыми. Мы достигнем состояния спокойствия. Это не значит, что состояние нирваны соответствует спокойствию духа, и одно из подтверждений тому - легенда о Будде. Будда, сидя под священным деревом бодхи, достигает состояния нирваны, но, без сомнения, в течение многих лет продолжает жить и проповедовать Учение...

Что значит достичь состояния нирваны? Это значит, что наши действия уже не отбрасывают тени. Покуда мы существуем в этом мире, мы подчинены карме. Каждое из наших деяний пронизано этой ментальной структурой, которая называется кармой. Когда мы достигнем состояния нирваны, наши действия уже не отбрасывают тени, мы освобождаемся. Святой Августин говорил, что, когда мы спасены, нам незачем рассуждать о благе и о зле. Мы творим только во благо, не задумываясь об этом.

Что такое нирвана? Интерес к буддизму на Западе вызван в большой степени благо. даря этому прекрасному слову. Кажется невероятным, что слово "нирвана" не заключает в себе какой-либо ценности. Что значит нирвана буквально? Это - угасание, успокоение. Раньше считалось, что, когда кто-либо достигает состояния нирваны, он угасает. Но когда он умирает, происходит великий переход в нирвану, а за ним - успокоение. Все происходит наоборот: один австрийский ориенталист заметил, что в своих рассуждениях Будда исходил из физических представлений своей эпохи, а идея угасания была тогда не такой, как сейчас: считалось, что пламя не исчезает, затухая. Считалось, что пламя продолжает существовать, что оно просуществует в другой ипостаси, поэтому выражение "нирвана" не означает в строгом смысле слова угасание. Оно означает, что мы длимся другим способом. Способом, нам непонятным. В общем, метафоры мистиков - это метафоры религиозно-риторические, но они совсем иные у буддистов. Когда говорят о нирване, то не имеют в виду вино нирваны, или розу нирваны, или объятия нирваны. Нирвану можно сравнить с островом. С островной сушей посреди водных бурь. Ее можно сравнить с башней; ее также можно сравнить с садом. Нирвана - нечто существующее само по себе, за пределами нашего понимания.

Все, что я сегодня рассказал, фрагментарно. Было бы абсурдным, если бы я изложил религиозное учение, которому я посвятил столько лет и которое я практически до пор слабо понимаю, с целью продемонстрировать музейный экспонат. Для меня буддизм - не музейный экспонат. (...) Буддизм - самая распространенная в мире религия, и, по-моему, я был достаточно почтителен по отношению к нему в моей сегодняшней лекции.

Примечания

1. Сиддхартха (санскр.) - букв. "выполнивший свое предназначение" - одно из имен Будды. Гаутама - родовое имя Будды. (Здесь и далее примечания переводчика).
2. При переводе используется терминология, принятая в отечественных исследованиях по буддизму. Дхарма (санскр.) - учение, религия, закон.
3. Крупный специалист по буддизму на Западе, пропагандист дзэна, автор монографии @Дзэн в японской культуре" (Токио, 1959).
4. Хинаяна и махаяна - два основных направления в буддизме.
5. Император династии Маурья (III в. до н. o>.}. при нем буддизм в Индии достиг наивысшею расцвета.
6. В Оленьем парке Бенареса (ныне Сарнах) Будда, по преданию, произнес свою первую проповедь. Его слушали пять учеников и два оленя.
7. По легенде, Будда покинул тело матери через подмышку.
8. Борхес имеет в виду слова Будды о том, что ему ю надо учителей, поскольку он самодостаточен.
9. Древо познания, древо Учения, священное дерево бодхи считается деревом дхармы, т. е. буддизма. Поэтому считается, что оно родилось вместе с Буддой.
10. Борхес употребляет английское слово nightmare.
11. Борхес имеет в виду миф о переселении души (метемпсихоз), основной источник которого -10-я книга „Государства" Платона.
12. Древние греки считали, что знание имени дает врагу власть над человеком, поэтому Одиссей называет себя Никто, чтобы провести циклопа Полифема.
13. Древнегреческий философ и поэт (490-430 до н. э.). Один из основателей риторики. Автор поэмы ,,0 природе", которую цитирует Борхес.
14. Жрецы у древних кельтов.
15. Рубен Дарио (1867-1916) - никарагуанский поэт, основоположник латиноамериканского модернизма.
16. Древнегреческий философ-идеалист (205-270), основатель школы неоплатонизма, усилившей мистическое содержание учения Платона.
17. Английский живописец и поэт (1828-1882).
18. Главный представитель западной патристики (354-430). Родоначальник христианской философии истории.
19. Веды (санскр.) - „знание", ср. русск. „ведать". Памятник древнеиндийской литературы конца II - начала I тысячелетия до н. э.
20. Ср. с начальными словами Евангелия от Иоанна: ,,В начале было слово".
21. Последние 30 дет своей жизни Борхес был почти полностью слепым.
22. Артур Шопенгауэр (1788-1860) - немецкий философ-идеалист. Автор книги „Мир как воля и представление", на идеях которой базировалась волюнтаристская теория Фридриха Ницше.
23. Махатма Ганди (1869-1948) - один из лидеров индийского национально-освободительного движения, его идеолог.
24. Английский философ, сформулировал основные принципы агностицизма (1711-1776).
25. Видный аргентинский писатель и философ (1874-1952), духовный наставник X. Л. Борхеса.
26. Последняя жена Борхеса; хранитель его архива. Крупный специалист по буддизму. В соавторстве с ней Борхес составил „Краткую англосаксонскую антологию".
27. Буквально - "озарение".